(no subject)

[wind_vane]

 В  кабине тишина.  Самое собачье время, когда  сон, до  того давивший и обволакивавший,  внезапно  отключает  сознание,  и  человек  роняет  голову, дергается, выпрямляется...  и  снова веки  свинцовой  тяжестью  наползают на глаза.
     Летняя  бессонная, из ночи в  ночь, работа высасывает соки,  притупляет мышление, ослабляет волю, и все это проявляется именно перед утром, когда мы в три тысячи семьсот восемьдесят пятый раз  встречаем в воздухе зарю.  Как в той старой пионерской песне:

     "Ты всегда пионерским салютом
     Утром солнце встречай..."

     Да  уж.  Салютом.  Один чертит  головой правильные круги, другой уронил голову, наушники свалились, тонкая нить сонной слюны сочится из угла рта...
Ребята, поспите, я послежу.
     Мне не хочется спать. Я стар  и свое уже отмучил. Я задремываю днем.  А сейчас вот сижу, думаю. Прекрасная земля, в утреннем сне,  слегка  прикрытая фатой  туманов по низинам, раскинулась  подо мной. Сотни раз  я наблюдал эту картину, сотни раз  любовался -- и не налюбуюсь...  Я на своем месте  в этом мире. Поспите пока, я послежу.
     -- Филаретыч, подремай.  Длинный же участок, все настроено... глаза как у рака... подремай.
     -- Да знаешь, что-то не спится. Серьезно. Думаю...
     -- Вот и я думаю.
     -- Как-то картошку бы окучить.
     -- Вот поспим, да вечерком и съездим.
     -- Жарко будет.
     -- Сибиряк жары не боится.
     Сидим.  Думаем  о  своем.  Ребята  спят.  Конечно,  усталость.  А  куда денешься.
     Я поглядываю.
     Стук в дверь. Бортпроводница с подносом:
     -- Ребятки, кофейку?
     -- Спасибо, моя хорошая. Дай тебе бог здоровья.
     Все-таки мы  -- хороший экипаж, проводницы об этом открыто говорят. Вот и забота.
     -- Ну что, ребятки, изопьем маленько?
     Встряхнулись. Каких-то десять минут -- а насколько легче. Да еще кофе.
     Из  всех  средств,  спасающих  экипаж  от  мучительной  дремоты,  самым радикальным, по  моему  опыту,  является  интересный  разговор.  Другой  раз заводишь  его  искусственно, когда  видишь,  что и  кофе не  помогает. Да  и сколько того кофе можно пить-то перед утром: надо же и поспать после тяжелой ночи, а это тема особого  разговора.  Так что надо уметь расшевелить экипаж, лишь бы не молчали, лишь бы вновь не погружались в тихую теплую дрему.
     Если погода на аэродроме посадки скверная, то тревога за исход полета и так не даст людям дремать, все подтянутся, подберутся, мобилизуются.
     Однако если есть признаки того, что погода испортится, я предпочитаю не дергать экипаж и не принимать погоду  по радио  каждые полчаса. Вылетали  -- оценивали же погоду, приняли решение, знаем, что делать. И нечего дергаться: прилетим  --  увидим.  Будет день  -- будет пища.  А  пока --  отдыхайте  по возможности. Выгрызайте намерзший  между  пальцами  лед,  выкусывайте  блох, зализывайте царапины...  Нам эту упряжку  тащить  предстоит не  один год,  и энергию надо беречь, расходовать аккуратно.
     Нельзя в  полете все  время быть  страшно бдительным. Нельзя  все время усиливать  и  усиливать  осмотрительность. Нельзя  каждую  минуту  думать  о вынужденной  посадке и подыскивать по  маршруту площадки. Нельзя  все  время держать себя и экипаж в нервном напряжении.
     Мне очень важно, чтобы на  посадке, самом сложном этапе  полета, каждый мой человек думал  не о незаконченном  споре, не подыскивал в нем последний, самый решающий аргумент, не давился незаслуженной обидой, образно говоря, не рычал глухо в плечо  товарища,  а наоборот, был  готов, со всеми силами и со всем желанием, красиво, для души,  сделать то, что мы  можем только  вместе, дружно -- и лучше всех.
     Каждый из  нас -- мастер. Мы в этом убеждались годами. Мы вместе делали друг   из  друга  мастеров.  Мы  возвышали  друг  друга   примерами  личного мастерства.
     Какие споры? Какие дебаты? Какие аргументы? Сейчас мы снова убедимся, а заодно покажем всем еще раз: смотрите же, как ЭТО делается! Учитесь, пока мы еще живы.
     А пока подремайте, ребята. Я послежу.
"Раздумья ездового пса", Василий Ершов