(no subject)

Шеррин не могла бы с уверенностью сказать, спит она или нет. Не сон и уж тем более не бодрствование – ясные волны забытья, высокий прибой, уносящий все ее мысли, будто лодку… лодка может покориться волне или противоборствовать – но не отказаться от волны, не взлететь вверх и, размахивая веслами, устремиться к берегу… а кому он нужен, этот берег?
Уснуть не получалось, толком проснуться – тоже. И припомнить нынешний день, поймать минувшие мгновения… нет, как ни старайся, а все равно они остаются неуловимыми – трепещут на ветру, шелестят, а в руки не даются, осыпаясь осенними листьями, легкие, яркие, разноцветные… и каждый лист – это карта мира… совсем какого-то другого мира, поймай листок, поймай только, вглядись пристальнее – и войдешь… их много, этих миров, и каждый шелестит-шепчет что-то свое… и Шеррин летит по ветру вместе с ними, вместе с дымом костра, вместе со смехом, вместе с непонятными ей словами эльфийской речи… и другими, человеческими, понятными… вот только звучали они как-то совсем иначе, нежели она привыкла – будто несли в себе другой, потайной смысл, и этой тайны она не знала… а в то же самое время незнаемая тайна была внятна Шеррин, как ее собственные мысли – а может, это и были ее собственные мысли?
Все слова те же – и не те же… ведь ее и прежде спрашивали, нравится ли ей Найлисс – так почему же она ответила сегодня совсем по-другому? Потому что ее никогда не спрашивали об этом, уплетая в компании эльфов охотничьи колбаски с пылу, с жару?
"Ларе-и-т`аэ"(Найлисский цикл №2), Элеонора Раткевич